Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 1 - Страница 16

Король умолк. Его собеседники молчали, потрясенные, словно увидели призрак. Гнетущую тишину нарушил Алон.

— Мы не можем позволить себе такой роскоши, Ваше Величество, и этого не будет, — произнес он, стараясь придать уверенность своему голосу.

— А теперь изложите свои предложения, прошу вас, — сказал Хусейн.

— Они сводятся к шести пунктам, — приступил к самой сути Алон.

1. Израиль и Иордания обязуются заключить мирный договор и соглашение о сотрудничестве.

2. Границы шестьдесят седьмого года подлежат изменениям с учетом интересов безопасности Израиля. Мы исходим из предположения, что лишь дислокация израильских сил вдоль реки Иордан может гарантировать нашу безопасность. Арабское население Иудеи и Самарии будет подлежать юрисдикции иорданского королевства и сохранит с ним экономические связи.

3. Западный берег Иордана подлежит демилитаризации.

4. Иордания сможет пользоваться израильскими портами на Средиземном море.

5. Статус объединенного Иерусалима останется неизменным, но Иордания сможет стать патроном святых мест ислама.

6. Израиль и Иордания совместными усилиями решают проблему лагерей палестинских беженцев.

Алон закончил. Он не поднял глаз на короля, но весь напрягся, ожидая его ответа.

Хусейн тихо спросил:

— Насколько я понял, вы фактически аннексируете Западный берег Иордана?

Алон ответил:

— Не аннексируем, но наше присутствие там дискуссии не подлежит. Этого требуют наши жизненные интересы.

— Ваши жизненные интересы требуют только одного: чтобы вас приняли арабы. Неужели вы думаете, что будете в безопасности, сидя на штыках? — усмехнулся король. И после паузы добавил:

— Оставьте мне ваши предложения. Я изучу их и уже на этой неделе дам ответ.

Король вышел, не оглядываясь. Алон смотрел ему вслед.

Зияд Рифаи задержался в дверях и, быстро взглянув на Алона, сказал:

— Думаю, что Его Величество не сможет принять ваши предложения, но согласится продолжить с вами контакты.

Через два дня Рифаи позвонил Герцогу и сообщил, что король считает план Алона неприемлемым.

— Ну что ж, — сказал Алон Эвену, — поехали домой. — И добавил с едва уловимой ноткой сожаления:

— Он развязал нам руки. Теперь мы будем создавать в Иудее и Самарии еврейские поселения. В конце концов, это наша земля…

ГОЛДА БЕЗ КОСМЕТИКИ

В три часа утра Голда сама заваривала крепкий черный кофе и, почти мурлыкая от удовольствия, угощала им избранных — тех немногих, кто удостаивался этой чести. В неизменном длинном черном вечернем платье она сидела в своем любимом кресле в углу салона, с благосклонной улыбкой посматривая на слегка ошалевших от табачного дыма и государственных дел гостей.

Это была знаменитая «кухня» Голды, где принимались все важнейшие решения. Последнее слово всегда оставалось за хозяйкой дома. Обычно часам к четырем утра, когда уже не было нерешенных вопросов, она властным жестом распускала свой маленький форум.

За женским обликом скрывалась натура сильная, амбициозная и упрямая. Голда Меир никогда не теряла контроля над ситуацией и любого умела поставить на место, если было нужно. Интуиция подводила ее крайне редко.

Бен-Гурион как-то сказал: «Голда — единственный мужчина в правительстве». «Это не комплимент», — усмехнулась Голда.

Ее знаменитые кастрюли, овощи и приправы извлекались на свет, лишь когда этого требовали интересы государства. В 70-х годах, когда Голда была на вершине славы, к ней обратился редактор самой популярной в Соединенных Штатах телевизионной программы с просьбой поделиться с американскими домохозяйками секретами своей кухни.

«Аидише маме», скрывая в душе улыбку, извлекла из кухонного шкафчика смятый листочек и сказала: «Записывайте, дорогие домохозяйки. Куриный бульон следует готовить следующим образом: курица должна вариться вместе с петрушкой, сельдереем, мелко нарезанной морковкой и луком». Это интервью, снискавшее огромный успех, Голда закончила рецептом приготовления клецек (кнейдлах). Америка долго ела куриный бульон и клецки, приготовленные по рецепту Голды Меир.

Мало кто знал, что кастрюли на кухне «аидише маме» обычно стоят пустые, что дети Голды редко пробовали знаменитые кнейдлах и куриный бульон. В Голдином холодильнике можно было найти лишь сыр и молоко. Завтрак детям готовила служанка, а обедать они ходили в общественное заведение, не отличавшееся изысканностью кухни.

В идеалистическом образе еврейской матери, заботящейся о своем народе, было много чисто женских атрибутов: мама Голда, маленькие дети, излучающие тепло глаза, надежное плечо, кухня, кошелка. Близкие к Голде люди волей-неволей вынуждены были включаться в эту игру.

Голда Меир была настоящим политическим лидером. Она могла приспособиться к любой ситуации. Она заключала политические блоки с несимпатичными ей людьми и, если этого требовала политическая реальность, рвала отношения с теми, с кем ее связывала многолетняя дружба. Она без колебаний принимала решения, от которых зависела судьба государства. Она могла быть жестокой и гибкой. Она пожертвовала всем ради политической карьеры. Даже семьей.

* * *

1915 год. У синагоги в американском городе Милуоки толпа евреев внимательно слушает ораторов, сменяющих друг друга на небольшом деревянном ящике. «Не смей!» — кричит отец тощей девчонке, явно намеревающейся забраться на эту примитивную трибуну. «Какой позор!» — продолжает вопить он из окна, видя, что дочь не прекращает своих попыток. «Как?! Дочь столяра Мабовича выставит себя на всеобщее обозрение и посмешище? Не будет этого! Я вот сейчас спущусь и за косу притащу тебя в дом!»