Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 1 - Страница 79


К оглавлению

79

Генералу нельзя отказать в политическом чутье. Он сразу понял, что в сложившейся обстановке идея трансфера — это те мощные крылья, которые поднимут его и понесут…

Его расчет оправдался. Выступление генерала было воспринято, как скандал. Вся израильская печать обрушилась на Зеэви, создавая рекламный ажиотаж вокруг его имени. Генерал и не думал оправдываться. Он только отметил, что идея трансфера арабов отнюдь не нова.

«Насильственное выселение арабов из Эрец-Исраэль всегда считалось одной из самых реальных возможностей в сионистском движении, — утверждал Зеэви. — Эту идею выдвигали Ицхак Табенкин и Берл Кацнельсон. Мой же план может считаться умеренным по сравнению с их максималистскими требованиями. Он ведь предусматривает трансфер лишь тех арабов, которые проживают в Иудее и Самарии, в то время как отцы сионистского движения выступали за изгнание всего арабского населения без исключения».

Подобные откровения генерала сразу были встречены в штыки. Оппоненты указывали, что во времена Табенкина и Кацнельсона сложились совсем другие исторические условия. Не было национально-освободительных движений, не существовало стран Третьего мира. Отмечалось, что после Катастрофы европейского еврейства в мире укрепились принципы, ставящие идею трансфера вне правовых норм мирового цивилизованного сообщества, неотъемлемой частью которого является Израиль. Но в одном Зеэви прав: идея изгнания арабов из Эрец-Исраэль действительно зародилась в начале века в недрах набиравшего силу сионистского движения.

* * *

В 1897 году Палестину посетил Исраэль Зангвилл, писатель, публицист, религиозный мыслитель, один из ближайших сподвижников Теодора Герцля. Это Зангвилл высказал любопытную мысль, что из лучших черт иудаизма, эллинизма и христианства возникнет общая для всего человечества религия будущего. После смерти Герцля Зангвилл некоторое время возглавлял сионистское движение.

Сойдя с палубы корабля на Святую землю, Зангвилл, польский еврей, ставший рафинированным английским джентльменом, был поражен ее бедностью, огорчен и раздражен тем, что евреев почти не видно. Зато на каждом шагу попадались ему потные меднолицые арабы на маленьких, упрямых, вечно куда-то спешащих осликах.

В 1904 году, уже после смерти Герцля, Зангвилл сказал, выступая на сионистской конференции в Нью-Йорке:

«Герцль ошибся, назвав Палестину страной без народа. Сегодня мы, евреи, составляем лишь двенадцать процентов населения в Эрец-Исраэль. И мы должны быть готовы к тому, чтобы изгнать арабов силой оружия, как это сделал с языческими племенами Иегошуа Бен-Нун при завоевании Земли обетованной».

Призыв Зангвилла был встречен с явной недоброжелательностью, а Всемирную сионистскую организацию вскоре возглавил Хаим Вейцман, стремившийся к соглашению с арабами.

Барон Эдмон Ротшильд, скупавший в Эрец-Исраэль земли для евреев, неоднократно говорил, что готов заплатить арабам любую цену, лишь бы они собрали свои манатки и убрались куда-нибудь.

Создатель ревизионистского движения Зеэв Жаботинский в статье, опубликованной в 1927 году в газете «Мир», назвал идею трансфера «нереальной и аморальной». Но шли годы. Постаревший и уставший от десятилетиями длившейся борьбы вождь отбросил свои прежние оценки перспектив еврейско-арабского конфликта:

«Отчуждение части колоссальной территории у народа-латифундиста, чтобы дать очаг народу-скитальцу, есть акт справедливости», — писал Жаботинский в конце жизни.

В сионистском рабочем движении знамя трансфера подняли Ицхак Табенкин и Берл Кацнельсон. На Сионистском конгрессе в 1937 году в Цюрихе они выступили против идеи Бен-Гуриона о разделе территории Эрец-Исраэль между евреями и арабами. «Вся Святая земля должна принадлежать евреям, — утверждал Табенкин. — А с арабами можно договориться. Найдутся деньги, чтобы заплатить им за согласие переселиться в другое место».

Табенкину и его сторонникам ответил Жаботинский: «Покуда есть у арабов хоть искра надежды избавиться от нас, они этой надежды не продадут ни за какие сладкие слова и ни за какие питательные бутерброды именно потому, что они живой народ, а не сброд».

Желание одним махом освободиться от арабов, этой петли, стягивающей еврейскую шею, было слишком соблазнительным, чтобы от него можно было с легкостью отказаться после создания Израиля. В период с 1947 по 1950 годы предпринималось несколько попыток вытеснения арабов, но все они носили локальный характер. Израильское правительство никогда серьезно идею трансфера не обсуждало, даже после Шестидневной войны, когда арабы находились в шоковом состоянии.

31 июля 1967 года министр иностранных дел Аба Эвен заявил с трибуны кнессета: «Мы не предпринимали ни административных, ни каких-либо других мер для поощрения эмиграции арабов с занятых территорий и не намерены прибегать к ним и впредь. Более того, всем беженцам, покинувшим свои дома после 4 июля, будет разрешено вернуться на прежнее место жительства».

Правда, сразу после Шестидневной войны имели место отдельные неприятные инциденты, но все они являлись следствием местной инициативы, а не приказов сверху. Израильские бульдозеры смели с лица земли три арабских деревни вблизи Калькилии. Жители Калькилии бежали, и уже отдан был приказ о разрушении этого города. Моше Даян успел отменить его в последний момент. В Шхем прибыли десятки армейских грузовиков. «Домой! Домой!» — радостно кричали израильские солдаты беженцам из Калькилии, не заставившим себя упрашивать.

79