Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 1 - Страница 82

— Мотке тогда был под впечатлением книги Йен Ренд «Падение гигантов» и проповедовал теорию разумного эгоизма. Я же выступал за конфедерацию всех ближневосточных стран, включая Израиль. Его идею о трансфере я не принял.

— Ты реалист, — сказал я ему, — но предложенное тобою решение нереально.

— Зато оно самое рациональное, — ответил Кейдар и, подумав, добавил:

— Я ведь понимаю, что у мира не хватит здравого смысла выбрать наиболее рациональный путь решения палестинской проблемы. А жаль…

Перед отъездом в Америку Мотке навестил меня с молодой женой. Я пожелал ему счастья. Мы обнялись и расстались…

Последние сведения, которые мы имеем о Кейдаре, относятся к 1988 году, когда в Лос-Анджелесе его посетил израильский приятель.

Кейдар постарел. Тревожными зигзагами пересекли лоб морщины. Под впавшими глазами появились восковые круги — разрушительная печать времени.

— Я гораздо старше своих 60 лет, — сказал другу Кейдар. — Два года в каменном мешке можно считать за пять лет, а семь лет одиночки сойдут за 14. Значит, лишних десять годов на мне. Теперь я уже уверен, что умру в своей постели. Из всех моих врагов в живых остался лишь Шимон Перес. Но, насколько я понимаю, ему теперь не до меня…

Метаморфозы на родине Кейдару очень не нравятся:

— В Израиле неуклонно продолжается девальвация всех ценностей. Как поступают на войне, когда погибают лошади? Взваливают поклажу на ослов. Но ослы — это ослы…

Знакомясь с программой Рехавама Зеэви, поражаешься ее сходству с мыслями, изложенными Кейдаром в письме к Голде Меир. И Кейдар, и Зеэви считают, что трансфер можно осуществить лишь в результате израильско-арабского соглашения или с согласия великих держав. Оба подчеркивают, что их программы не имеют ничего общего с расовыми теориями.

— В арабах нет никакой генетической ущербности, — писал Кейдар, и Зеэви полностью с ним согласен.

Правда, Зеэви оптимист, а Кейдар скептик. Зеэви утверждает, что трансфер арабов — это лишь вопрос времени. Кейдар же убежден, что благоприятствующие трансферу условия никогда не сложатся…

— Я не знаком с программой движения Моледет и никогда не встречался с Ганди, — сказал Кейдар. — Знаю лишь, что у него не менее бурная биография, чем у меня. Интересно, что он за человек…

Идеолог трансфера

Начало военной карьеры Рехавама Зеэви (Ганди) датируется 1950 годом, когда он с отличием окончил впервые организованные генштабом курсы полковых командиров. Начальник курсов полковник Ицхак Рабин записал в личном деле двадцатичетырехлетнего майора: «Годен к исполнению любой должности».

И действительно, послужной список Ганди производит впечатление.

Родился в 1926 году. Пятое поколение в Иерусалиме. В Войну за Независимость был офицером разведки. Отличался личным бесстрашием. Командовал бригадой Голани, был начальником оперативного отдела генштаба и наконец в 1968 году стал командующим Центральным военным округом. На этом посту пробыл пять лет. 120 раз принимал личное участие в преследовании террористических банд, проникавших к нам из Иордании, и, в конце концов, обескровив террористов, герметически закрыл восточную границу.

30 лет Ганди не снимал мундира и ушел в отставку за неделю до Войны Судного дня. Но сразу после вспышки военных действий был вновь мобилизован и всю войну неотлучно находился при Давиде Элазаре в качестве специального советника.

В 1974 году окончательно ушел из армии, и сразу стал советником премьер-министра Ицхака Рабина по борьбе с террором.

С декабря 1981 года Ганди — директор Тель-авивского музея. Его хобби — география и история Эрец-Исраэль. В этих областях немногие могут с ним сравниться. И разменяв седьмой десяток, Ганди не изменился. Все тот же угрюмый удлиненный овал лица с острыми мефистофельскими чертами, с выразительным, словно вырезанным резцом, ртом. Все та же манера говорить, по-солдатски рубя фразы, с апломбом человека, не сомневающегося в своей правоте.

Сняв мундир, Ганди не упускал ни одной возможности изложить свои взгляды по проблемам войны и мира, безопасности и положения на контролируемых территориях. Политиков он раздражал. Интеллектуалов выводил из себя. Газеты писали о нем охотно и часто. Но вот что удивительно: старые товарищи по оружию, прошедшие вместе с Ганди долгий и славный путь, не обращали на его «филиппики» никакого внимания.

В декабре 1986 года Ганди посетил религиозную школу в Восточном Иерусалиме, где учился его сын. И метал громы и молнии.

— Куда смотрит Бар-Лев?! — гремел Ганди. — Евреи не чувствуют себя в безопасности в своей столице. Почему в Старом городе полно полицейских-арабов? Им что, можно доверить безопасность евреев? Необходимо ввести в Иерусалим батальон пограничников. Учащимся религиозных школ нужно раздать оружие.

Министр полиции Хаим Бар-Лев, его старый коллега по военной службе, отнесся к рекомендациям Ганди, как к жужжанию назойливой мухи.

— Что вы скажете по поводу заявления Ганди, господин министр? — разлетелись журналисты.

— Ничего. Я не придаю значения его болтовне, — флегматично ответил Бар-Лев.

В июне 1987 года по израильскому телевидению транслировалась большая программа, посвященная 20-й годовщине Шестидневной войны. В ней участвовали все генералы того легендарного времени. От ставшего крайне левым Мати Пеледа до Ганди. Но если выступление Пеледа присутствовавшие слушали внимательно, то слова Ганди вызывали пренебрежительное оживление. И когда ведущий задал Ганди какой-то вопрос, то его оборвал Ицхак Рабин: