Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 1 - Страница 54

Видно, не мучила его тоска по Святой земле, если он с отличием окончил Кембриджский университет вместо того, чтобы научиться обрабатывать землю в каком-нибудь киббуце.

Да и потом Эвен не вступил в батальон Пальмаха, а надел форму армии Его Величества короля Великобритании и стал майором английской разведывательной службы на Ближнем Востоке.

Эвен был белой вороной не только среди элиты рабочей партии Мапай, но и вообще в стране победившего сионизма. Те, кто слушали в 60-е годы выступления членов кнессета от различных фракций, даже не обладая музыкальным слухом, могли уловить русский, польский, румынский, вообще восточноевропейский акцент. Идейный и духовный багаж народных избранников легко сводился к общему знаменателю: Толстой, Бялик, сионистская организация, Вторая и Третья алии, проложенные дороги, осушенные болота, рабочий сионизм или ревизионизм, борьба с англичанами и т. д.

Эвену и приблизиться не удалось бы к этой публике, появись он в Эрец-Исраэль в тридцатые годы.

Аба Эвен, однако, окончательно бросил здесь якорь лишь в 1945 году, когда женился на Сюзен.

* * *

После дипломатической карьеры за границей, продолжавшейся с 1947 по 1959 год, Эвен возвратился в Израиль и сразу был включен в состав политического руководства.

Это был его звездный час. Он был идолом американского еврейства, им восторгались сенаторы и бизнесмены, журналисты и голливудские кинозвезды. Ни один израильский политический деятель не удостаивался в Америке столь шумных и единодушных похвал, такого всеобщего одобрения.

На израильском небосклоне новая звезда появилась в мае 1948 года, когда Бен-Гурион поручил Абе Эвену вести кампанию за создание Еврейского государства. Перед политической комиссией сессии Генеральной ассамблеи ООН предстал элегантный молодой человек, отличающийся зрелостью политического мышления, ораторским талантом, государственным умом, тактом, тонкостью, эмоциональным зарядом и убежденностью в нравственной правоте защищаемого им дела.

Можно с уверенностью сказать, что личность и обаяние Эвена сыграли немалую роль в исходе политической баталии, конечным результатом которой явилось провозглашение Еврейского государства.

26 мая 1948 года Аба Эвен произнес в Совете Безопасности речь, в которой лапидарно изложил всю проблематику израильско-арабского конфликта. Эвен сказал: «Если арабские государства хотят жить в мире с Израилем, то будет мир. Если они желают войны, то получат войну. Но вне зависимости от того, хотят они войны или мира, им предстоит смириться с существованием Израиля».

Когда в 1959 году Эвен вернулся в страну, за его плечами были 14 лет дипломатической службы, прекрасно налаженные связи с людьми, определяющими мировую политику, и огромная работа, проделанная им на ключевых постах представителя при ООН и посла в Вашингтоне, укрепившая международный авторитет Израиля.

Страна встретила его, как национального героя, и вскоре, понежившись в лучах славы, Аба Эвен вошел в круг вершителей государственных судеб. Он появился на израильской политической арене под аплодисменты и восторженный шепот, точно так же, как герой Синайской кампании Моше Даян, командир Пальмаха Игал Алон и создатель оборонной промышленности Шимон Перес.

Все они были молоды, талантливы, им чертовски везло.

«Молодая гвардия Бен-Гуриона» — так называли эту четверку.

Всем им пришлось испить чашу горечи. Каждому свою.

Пока они шли от успеха к успеху, занимаясь каждый своим делом, все видели в них национальных героев. Как только они оказались на политическом поприще, под их ногами сразу стали рваться мины интриг, соперничества, зависти и тайной вражды.

Аба Эвен с его детской наивностью, не искушенный в интригах и кознях, был удобной мишенью. По нему стали вести прицельный огонь еще до того, как он успел акклиматизироваться в стране.

Какая-то газетка в самый канун выборов вдруг обнаружила, что Эвен не числится в списках израильских граждан. Оппозиционные деятели загалдели, тыча в Бен-Гуриона обличающими перстами: мол, какого проходимца ты нам подсовываешь?

Выяснилось, что во время первой переписи населения Эвен находился в Вашингтоне. Обладая дипломатическим статусом и документами, он совсем забыл, что ему нужно позаботиться об израильском удостоверении личности.

На выборы 1959 года партия Мапай пришла, размахивая списком внушительных достижений, со свежей кровью в жилах. Все еще помнили Синайскую кампанию, обеспечившую свободу судоходства в Тиранском проливе и превратившую захудалую деревушку Эйлат в жемчужину Красного моря.

Лидеры партии собирали огромные толпы на предвыборных митингах, но все рекорды популярности побил Эвен. «После него невозможно выступать», — с горечью констатировали политические соперники и старались по крайней мере неделю не появляться там, где Эвен изумлял публику своим ораторским искусством.

Будучи человеком великодушным, Эвен щадил противников, даже обрушивая на них огонь своего сарказма. Он не понимал, что число врагов растет в прямой зависимости от успеха. Газеты стали осыпать его ядовитыми стрелами. Но что делать, когда не к чему придраться? Личная жизнь Эвена была безупречной. Он не имел сомнительных связей. Его нельзя было поймать на лжи. Он был безукоризненно честен.

Но свинья ведь, как известно, всегда грязь найдет, и газеты занялись социалистическими убеждениями Эвена: «Что общего у этого человека с Рабочей партией? — лейтмотивом звучало в газетных публикациях. — Какое отношение к социалистической идеологии может иметь этот английский джентльмен?»