Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 1 - Страница 68


К оглавлению

68

Зато его крестьянский разум был инструментом отточенным и надежным, ибо не зависел от инстинктов, влечений и страстей, перед которыми человек столь часто оказывается бессилен.

Израильский генералитет — это элита, и интеллектуальная ущербность Рафуля на ее фоне бросалась в глаза. Многие генералы, и даже первый командир Рафуля по Пальмаху Давид Элазар, не без скептицизма относились к его служебному продвижению. Им казалось, что человек, не читавший Джойса, не может стать хорошим командующим.

Впрочем, Цури, офицер-парашютист, прослуживший под командованием Рафуля долгие годы, так не считал:

«Если бы меня спросили, какое одно качество больше всего характерно для Рафуля, я, не задумываясь, ответил бы: храбрость. Но вместе с тем он умеет быть осторожным. У него абсолютное чутье и феноменально развитые инстинкты. Поле боя он видит удивительно, ничего не упуская из внимания. Ориентировка на местности блестящая. Рафуль прислушивается к чужому мнению, советуется с подчиненными. Но приняв решение, не изменит в нем ни одной детали. Нет такой силы, которая остановит его».

Огонь и железо действовали на него, как шпоры на хорошую лошадь. Сражения, которыми он командовал, столь же часто подходили к грани поражения, как и к победе. Рафуль не стратег. Он не мог рассчитывать на десять ходов вперед все варианты, но его интуиция проявлялась, когда наступало непредвиденное время мгновенных решений. Это стихия Рафуля, тут он не имел себе равных. Он был мастером неожиданных переходов от непробиваемой обороны к доведенному до предела стремительностью передвижений маневренному наступлению.

Исключение составляла, пожалуй, Ливанская война. Да и то лишь потому, что она выявила несостоятельность Рафуля-политика в отличие от Рафуля-военного.

* * *

Рафаэль Эйтан родился в 1929 году в Тель-Адашим. Его родители Элиягу Каминский и Мириам Орлова приехали из России в Палестину со Второй алией. Элиягу, один из создателей организации «Ха-шомер», за неукротимость нрава был приговорен турецкими властями к смертной казни, бежал из Палестины и вернулся назад уже в разгар Первой мировой войны с войсками английского генерала Алленби.

Рафуль был поздним ребенком, шестым в семье. Детство было спартанской закалки, но веселое. Окончив начальную школу, мальчик стал выезжать в поле на тракторе.

— Лучше бы ты продолжал учебу, — сказала мать.

— Я хочу работать, — ответил сын.

В шестнадцать лет он вступил в Пальмах.

Шла Вторая мировая война. Корпус Роммеля, лихорадочно развивая наступление, рвался в Палестину. Евреи учились владеть оружием.

Однажды группа подростков-пальмахников отправилась в поход. Лето было жаркое и сухое. Песок накалился настолько, что над ним, как над жаровней, дрожал воздух.

Ребята 13–14 лет шли строем. Единственный пистолет, дававший им ощущение безопасности, был у командира похода. Вся группа гуськом подошла к ручью. Командир присвистнул: у ручья стояли двое арабов. Один — коренастый, длиннорукий сжимал ружье. Второй в грязной до черноты рубахе небрежно помахивал пистолетом и ухмылялся.

— Попались, голубчики, — сказал он и захохотал. — Не бойтесь, мы вас не тронем. Лишь заберем то, что сочтем нужным. Станьте в ряд и откройте сумки.

Ребята молча повиновались.

— Я его беру, — шепнул Рафуль командиру. — А ты стреляй в того, с ружьем…

Первый араб сел на камень, взяв ружье наизготовку. Второй стал шарить по сумкам, недовольно ворча. Рафуль, напружинившись, прыгнул. Сцепившись, они скатились в ручей.

Командир навел на первого араба пистолет и нажал курок. Осечка. Тот отбежал в сторону и стал стрелять, но ни в кого не попал.

Тем временем Рафуль управился со своим противником. Он держал его голову под водой, пока враг не захлебнулся.

Так закончился первый бой Рафуля.

* * *

Войну за Независимость Рафуль начал сержантом четвертого батальона бригады Харел. Его отделенным был Дадо (Давид Элазар).

«Рафуль обладал железными нервами, — вспоминал Дадо впоследствии, — никто не мог сравниться с ним ни в храбрости, ни в выносливости».

Рафуль участвовал в тяжелых боях в Иерусалиме и его окрестностях. В ходе сражения за район Катамон его взвод совершил ночной рейд в глубь позиций противника и захватил монастырь Сен-Симон. Подобно скале, возвышалось это старинное из добротного иерусалимского камня здание прямо в сердцевине арабских оборонительных линий. Арабское командование, понимавшее, что без монастыря район Катамон удержать нельзя, сконцентрировало на этом участке свои резервы.

Всю ночь продолжался затяжной штурм. Люди Рафуля отбивали атаку за атакой. Арабы накатывались волнами, ступали по телам павших. Раненный в голову, Рафуль вел огонь из ручного пулемета. В минуту затишья один из раненых ему сказал:

— Рафуль, живые должны уйти. Но сначала пристрелите тех, кто не может двигаться…

— Молчи, — крикнул Рафуль, — не будет этого.

Арабы вновь поперли. Рафуль видел их потные, перекошенные лица. Пулемет вновь затрясся в его руках. И вдруг захлебнулся. Рафуль швырнул гранату. К середине дня, когда не оставалось уже никакой надежды, нервы арабов не выдержали. Наступила тишина.

Рафуль был страшен. Его волосы слиплись от крови, струившейся по черному от копоти и грязи лицу, похожему на чудовищную маску. Но глаза командира, сверкая торжеством и гордостью, неестественно ярко выделялись на этом фоне…

68